the sharp of the hand

Не нами сказано: ломоть в чужих руках всегда толще... Минули годы, и сладости сельской жизни видятся сквозь бинокль - эти молочные реки и кисельные берега, а тягости - сквозь мелкоскоп. (В. Личутин, Любостай) — It's an old saying that the piece in someone else's hand always seems bigger... The years have passed, and we see the delights of village life through binoculars, and the burdens through a microscope.

Сват. Народ болтает, денег больше за ней приказано. Малый-то тоже провор. Матрёна. И, голубчики белые. В чужих руках ломоть велик; что было, то и дают. (Л. Толстой, Власть тьмы) — Matchmaker. People say more money than that was promised with her; your son is also pretty sharp. Matriona. Oh, the white doves! In others' hands the slice looks great. They give all they got.

- Кто там смел рот разинуть, - сказал розно исправник. (А. Пушкин, Дубровский) — 'Who has dared to open his lips over there?' asked the ispravnik ferociously.

Чистяков попытался раскрыть рот, но Алексей Андрианович не дал: "Благодарить потом будешь!" (Ю. Поляков, Апофегей) — Chistyakov was about to protest, but he had no chance. 'It's all right, laddie. You don't have to thank me at all.'

- Я ему говорю - гляди, Степан! Нельзя рот разевать в таком строгом случае! (М. Горький, Мать) — 'I said to him, 'Look sharp, Stepan! We mustn't gape in a case like this.''

- Да и до войны ещё в том промах был, что растыкали нас по границе, как шашки на доске. И стояли мы так, разиня рот. (С. Голубое, Багратион) — 'And even before that a mistake was made in lining us up on the frontier like chequers on a chequer-board and making us stand there gaping with our mouths wide open.'

Птицын и Тоцкий не могли не улыбнуться, но сдержались. Остальные просто разинули рты от удивления. (Ф. Достоевский, Идиот) — Ptitsyn and Totsky were on the verge of smiling, but refrained. The rest were simply agape.

- Да, сударь, я вам такое могу рассказать, что вы только рот разинете да так и останетесь до второго пришествия с разинутым ртом. (Ф. Достоевский, Село Степанчиково и его обитатели) — 'Yes, sir, I could tell you a story that would simply make you gape with wonder, so that you would stay with your mouth open till the Second Coming.'

Розовый платочек выпорхнул из руки, покружился, упал в пыль - Никита Сомов, оттолкнув разинувшего от изумления рот Сеньку, бросился поднимать. (Н. Грибачёв, Рассказ о первой любви) — Suddenly a pink handkerchief escaped her hand, fluttered in the air and fell into the dust. Nikita Somov pushed aside Senka, who stood in open-mouthed wonder at Sonya's performance, and rushed to pick it up.

Вообще, пожалуйста, насчёт декораций не стесняйтесь, я подчиняюсь Вам, изумляюсь и обыкновенно сижу у вас в театре разинув рот. (А. Чехов, Письмо К. С. Алексееву (Станиславскому), 10 ноября 1903) — Please do just as you like about the scenary, I leave it entirely to you; I am amazed and generally sit with my mouth wide open at your theatre.

Коротеев - толковый инженер, но он любит пощеголять своими знаниями, ему лестно, что Лена слушает его, раскрыв рот. (И. Эренбург, Оттепель) — Koroteyev was sound enough, just fond of showing off his knowledge. It flattered him to have Lena listening to him open-mouthed.

Сицкий. Боярин, ты сладкоречив, я знаю! / Ты хитростным умеешь языком / Позолотить всё, что тебе пригодно! / Вестимо: ты утратить власть боишься, / Когда другой наместо Иоанна / Возьмёт венец! / Бояре, берегитесь: / Он мягко стелет - жёстко будет спать! (А. К. Толстой, Смерть Иоанна Грозного) — Sitsky: Boyar, thy tongue is honied, that I know! / By cunning eloquence you can gild all / That fits your purpose! We all know your aim: / You fear to lose your power of a man / Other than Tsar Ivan assumes the crown! / Boyars, beware! A soft bed doth he spread; / Our sleep thereon may well prove hard for us!

- Алексеев хитрая лиса! Мягко стелет, да жёстко спать. Ещё в Петербурге мне говорили, что ему даны специальные указания сдерживать ваши "бурные порывы". (А. Степанов, Порт-Артур) — 'Alexeyev is a sly fox,' he said. 'Purrs like a kitten, but beware of his claws. In St. Petersburg I heard that special instructions had been sent him to curb your impetuous temperament.'